Лайф кэмп или корпорация бессмертия

Детишек собирали в лагерь спешно, шумно рекламировали лагерь, быстрехонько собирали деньги с родителей. На пункте сбора Динка отказалась фотографироваться, она даже чуть не заплакала, она знала, что эта фотография может быть ее последним фото, знала и не верила, боялась сказать матери, мама нервно отошла в сторону и закурила, ей тоже было как-то не по себе. Отпускала дочь с какими-то сопляками, автобус без ГБДД.

Село Бобрики Московской области находилось в 150 км  от Института Кибернетики, где был объявлен сбор. Автобус мирно выехал на МКАД и направился в сторону Мытищи. Динка вытирала слёзы украдкой, тихо сморкалась в платочек и смотрела в окно. «Мама, мама, одно дело, когда уезжаешь ты, а теперь я, как я без тебя справлюсь, как я подружусь с кем-нибудь, меня никто не понимает на свете кроме тебя».

Лагерь находился в сельской школе, современной, оборудованной по последнему слову техники и прогресса, огорожено было 2 гектара земли, цветочки-цветочки, лужок-лужок. За оградой мирно паслись коровы. Динку определили а в палату с четырьмя девочками, она уже успокоилась, дотащила свой чемодан сама, хотя он был неподъёмный, мальчишки как-то этого не заметили, да и были хлипковаты. Вожатый Александр посмотрел, как упорно эта девочка поднималась по ступенькам, ему стало жаль её, но в руках была сумка тьютера Юли.

Когда приехали на место, Александр очень удивился, он вез детей вникуда. Он был отъявленным мошенником, деньги, собранные за путевки, были давно поделены и переделены. Никаких Бобриков в Московской области нет и не было. Глаза его широко открылись, когда на повороте он увидел указатель. Чёрным по белому было написано «Бобрики».

Динка тоже не сразу поняла куда она попала: в детский дом, психбольницу или концлагерь, но это был далеко не Кембридж, она приходила в себя только тогда, когда звонила мама, ее она успокаивала и говорила, что все хорошо, а сама понимала, что надо просто выжить, выжить и все, и живой вернуться домой, скорей вернуться домой.

Внизу на первом этаже висел портрет и координаты уполномоченного по защите прав ребёнка,  Динка так и не поняла до конца, что это было, надежда или насмешка.  Для ребят это место стало стеной плача, они никогда не звонили по этому телефону, они приходили сюда и молча, глядя в это лицо «выговаривали» свой гнев и обиды. Родителям тоже никто не смел жаловаться, почему-то все сразу поняли, что если заберут раньше конца смены, будет только хуже. Они подружились сразу, запомнили имена друг друга, кто что любит, кто что ненавидит.

Светлана Ивановна рвалась в лагерь, как оглашенная. Муж успокаивал её, всё хорошо, все хорошо, дай ребёнку адаптироваться, нет материнское сердце било тревогу, она то покупала для Динки мюсли в аптеке, то ежедневник «Проект счастья» на 5 лет, то смешливую медицинскую карту с диагнозом авантюризм и направление на облучение лучами удачи, ей ничего не помогало. Она решила ехать определённо и окончательно. Вызвала машину и отправилась в Бобрики.

Ехали долго. В конце концов, Светлана Ивановна поняла, что искать эту деревеньку бесполезно, что её просто нет, как нет, я звонила Динке, она сказала, что устроились хорошо. И Светлана напряженно вглядывалась в план, выданный руководителем смены. Ещё один поворот, и вдруг обозначилась заветная табличка «Бобрики». И зеленая крыша, и школа. Нажала на кнопку домофона, и дверь открылась. Неторопливые дорожки, клумбы, деревянная модель парусника, огромного, как дом, может и правда хорошо ей здесь, может быть зря я волнуюсь. Поднялась в актовый зал и открыла дверь. Сквозняк дёрнул створку окна, стекло задребезжало и посыпалось. «Гроза».

Ребята сидели в зале на полу, преподаватель – в центре в позе лотоса. Речь шла  об alter ego художника. Светлана Ивановна жадно вглядывалась в лица детей. Нашла Динку, заплакала счастливо, сжала кулачки, еще раз внимательно оглядела зал, и мысленно сказала грубо и грозно: «Всем, суки, вернуться домой, это приказ, это Ваша сверхзадача, Вас очень любят и ждут», - опять закрыла глаза и прослезилась. Так же мысленно произнесла: «Товарищ пидагог, если с их головы упадет хоть один волос, вы будете иметь дело со мной». Положила пакет с подарками на скамейку, подмигнула Динке и вышла. Она знала, что автобус до Бобриков не доехал, ребята попали в аварию и погибли.

Через две недели родители мирно встречали смену лагеря «Лайф  кэмп». Динка была самая радостная, обнимала всех и прощалась, менялись адресами и ревели.